Скрытый текст
Каждая последующая жена, хуже предыдущей
Народная мудрость
Болезненная экспрессия, истерия, переходящая в истерику (т. е. в припадок). Бредовое состояние, неуравновешенность — как ответ на провоцирующий фактор. Вот так, наверное, без углубления в медицинскую терминологию, доступным и понятным языком можно охарактеризовать поданное создателями кушанье. Женщина. Она же жена, она же мать, с первых кадров обрушивает на зрителя нескончаемый поток тирад о тесном мирке, в котором вот уже который год ей приходится бегать по замкнутому кругу. Её суженый прощелыга, каких не видывал свет. Он убил в ней женщину. Превратил семейная жизнь в сущий ад. Хроническое отсутствие денег окончательно подточило устои этой ячейки социального социума. Обиды и претензии сыплются как из рога изобилия. Боль, перешедшая в ненависть. Боль — не заживающая, саднящая рана. Глядя на происходящее, вслушиваясь в аргументы, оценивая эмоциональное состояние несчастной, хочется вскрикнуть — достаточно! Довольно! Да, прекратите же Вы, наконец! Но никакие слова не утешат и не успокоят. Только время, пеленой новизны, новыми ощущениями мгновений излечит исцелив. Страдания необходимо перемолоть в себе. Или получить иную, равную по силе эмоцию для толчка-переориентации. Вот в такой плоскости ведёт в фильме свою партию Алла Борисовна, она же Аля — так уменьшительно ласкательно называют её окружающие… Ничего не осталось от этого подобия журчащего ручья в имени — Аля-Аля-Аличка…. Развороченное пепелище.
Как метеорит в солнечную систему, Игорь Игнатьевич в нашу мученицу. Слушает, поддерживает, успокаивает. Он тоже прошёл через тернии расставания со своей спутницей-супругой, оставил на её попечение дочь и, обретя свободу, вновь ищет узду на свою голову. Не желаете поучаствовать? Пожалуйста. Я к Вашим услугам. Да, готов усыновить Вашего сына…, и заживём новым мирком, на радость всем… Он менее речист, но риторика его столь же ущербна, тяжела, как и у Али. Народная молва окрестила бы их — два сапога, пара. Да, это тот самый случай. Нашли друг друга. Товарищи по несчастью. Ни сочувствия, ни понимания не вызвал никто. Загнанные люди. Жизнью? Или собой?
Так почему перипетии их судеб, увы, не пробудили отклика сожаления, приятия картины мира? Какая-то червоточина, разъедающая бактерия в них самих. Она, видимо прорастает. И она — отталкивает.
Такое же отношение к Лене — подруге нашей «экзальтированной» особы. В ней, скорее больше отрицательного, нежели положительного. Короткий спич с малознакомым мужчиной на улице и стало совершенно понятно, какова «карамелька» на вкус, что ей движет. Режиссёр несколькими мазками очертил характер этой самолюбующейся примы.
Вообщем, люди как люди… Во всей своей широте. Душевные.
Ирония создателя плескается через край, когда поднеся нам три основных блюда (их презентация была выше), он знакомит нас с представителем более старшего поколения — мамой Али, Ириной Михайловной. Вот тут и проступают первые смешинки готовые перерасти в раскаты хохота -
Я сегодня, Кать, увидел твою мать,
я не дам теперь себя окольцевать.
Ты должна меня понять, я не вправе рисковать,
я ж не мог предугадать такую мать.
Вот ты щас прекрасна, Кать,
но а вдруг пройдет лет пять
и ты возьмешь и превратишься в твою мать.
Твою мать, я увидел твою мать, твою мать, я увидел твою мать,
твою мать, я увидел твою мать
Твою мать, надо свадьбу отменять,
твою мать, твою мать, твою мать.
Я считал меня ничем не испугать,
до того, как я увидел твою мать,
А вообще то нужно, Кать, о таком предупреждать
ведь ты же видела раньше свою мать.
Вторит этому оркестру и соседка Али — Тома. Сценарная роль её мала, но весьма примечательна. Что сказать? Опять к народной мудрости прибегнем? Какие сами — такие и сани. Или совсем коротко — сплетница. Да ещё и соглядатай, филёр по совместительству — скорбный выдох режиссёра, — её «половина», спешащая на службу…
Ну и компания, подобралась… Серпентарий прям какой то. Змеевник, одним словом. И это люди? Подумал, подумал и решил. Они просто раненые. Получившие пули и осколки в мирное время. От самых близких людей. Ушибленные этой самой войной. Любовью.
А есть ли здесь нормальные, адекватные? Вызывающие приятие? Да, есть. Как не странно это горе-муж. На него «навесили всех собак». Он ошпарен этой жизнью с головы до пят. Почти не защищается, но пытается удержать утлое судёнышко в штормовой буре житейского вихря. Да ещё его мама — светоч внутреннего тепла обращён в муки реальности. Незамутнённая чистота. Увы, силы не равны…
Дети латают дыры истершихся одежд взрослых, спешат на помощь зрелой разумности. Но будут ли они услышаны? Вопрос нам. Собравшимся у экранов.
!!!! И ещё. Удивительное дело. Своих детей бросают, чтобы воспитывать чужих. Отчего так? Зачем? От "большой и чистой любви"? Ну, не олухи ли?Дяди и тёти, взываю к Вам. Одумайтесь. Очнитесь. Придите в себя.
Народная мудрость
Болезненная экспрессия, истерия, переходящая в истерику (т. е. в припадок). Бредовое состояние, неуравновешенность — как ответ на провоцирующий фактор. Вот так, наверное, без углубления в медицинскую терминологию, доступным и понятным языком можно охарактеризовать поданное создателями кушанье. Женщина. Она же жена, она же мать, с первых кадров обрушивает на зрителя нескончаемый поток тирад о тесном мирке, в котором вот уже который год ей приходится бегать по замкнутому кругу. Её суженый прощелыга, каких не видывал свет. Он убил в ней женщину. Превратил семейная жизнь в сущий ад. Хроническое отсутствие денег окончательно подточило устои этой ячейки социального социума. Обиды и претензии сыплются как из рога изобилия. Боль, перешедшая в ненависть. Боль — не заживающая, саднящая рана. Глядя на происходящее, вслушиваясь в аргументы, оценивая эмоциональное состояние несчастной, хочется вскрикнуть — достаточно! Довольно! Да, прекратите же Вы, наконец! Но никакие слова не утешат и не успокоят. Только время, пеленой новизны, новыми ощущениями мгновений излечит исцелив. Страдания необходимо перемолоть в себе. Или получить иную, равную по силе эмоцию для толчка-переориентации. Вот в такой плоскости ведёт в фильме свою партию Алла Борисовна, она же Аля — так уменьшительно ласкательно называют её окружающие… Ничего не осталось от этого подобия журчащего ручья в имени — Аля-Аля-Аличка…. Развороченное пепелище.
Как метеорит в солнечную систему, Игорь Игнатьевич в нашу мученицу. Слушает, поддерживает, успокаивает. Он тоже прошёл через тернии расставания со своей спутницей-супругой, оставил на её попечение дочь и, обретя свободу, вновь ищет узду на свою голову. Не желаете поучаствовать? Пожалуйста. Я к Вашим услугам. Да, готов усыновить Вашего сына…, и заживём новым мирком, на радость всем… Он менее речист, но риторика его столь же ущербна, тяжела, как и у Али. Народная молва окрестила бы их — два сапога, пара. Да, это тот самый случай. Нашли друг друга. Товарищи по несчастью. Ни сочувствия, ни понимания не вызвал никто. Загнанные люди. Жизнью? Или собой?
Так почему перипетии их судеб, увы, не пробудили отклика сожаления, приятия картины мира? Какая-то червоточина, разъедающая бактерия в них самих. Она, видимо прорастает. И она — отталкивает.
Такое же отношение к Лене — подруге нашей «экзальтированной» особы. В ней, скорее больше отрицательного, нежели положительного. Короткий спич с малознакомым мужчиной на улице и стало совершенно понятно, какова «карамелька» на вкус, что ей движет. Режиссёр несколькими мазками очертил характер этой самолюбующейся примы.
Вообщем, люди как люди… Во всей своей широте. Душевные.
Ирония создателя плескается через край, когда поднеся нам три основных блюда (их презентация была выше), он знакомит нас с представителем более старшего поколения — мамой Али, Ириной Михайловной. Вот тут и проступают первые смешинки готовые перерасти в раскаты хохота -
Я сегодня, Кать, увидел твою мать,
я не дам теперь себя окольцевать.
Ты должна меня понять, я не вправе рисковать,
я ж не мог предугадать такую мать.
Вот ты щас прекрасна, Кать,
но а вдруг пройдет лет пять
и ты возьмешь и превратишься в твою мать.
Твою мать, я увидел твою мать, твою мать, я увидел твою мать,
твою мать, я увидел твою мать
Твою мать, надо свадьбу отменять,
твою мать, твою мать, твою мать.
Я считал меня ничем не испугать,
до того, как я увидел твою мать,
А вообще то нужно, Кать, о таком предупреждать
ведь ты же видела раньше свою мать.
Вторит этому оркестру и соседка Али — Тома. Сценарная роль её мала, но весьма примечательна. Что сказать? Опять к народной мудрости прибегнем? Какие сами — такие и сани. Или совсем коротко — сплетница. Да ещё и соглядатай, филёр по совместительству — скорбный выдох режиссёра, — её «половина», спешащая на службу…
Ну и компания, подобралась… Серпентарий прям какой то. Змеевник, одним словом. И это люди? Подумал, подумал и решил. Они просто раненые. Получившие пули и осколки в мирное время. От самых близких людей. Ушибленные этой самой войной. Любовью.
А есть ли здесь нормальные, адекватные? Вызывающие приятие? Да, есть. Как не странно это горе-муж. На него «навесили всех собак». Он ошпарен этой жизнью с головы до пят. Почти не защищается, но пытается удержать утлое судёнышко в штормовой буре житейского вихря. Да ещё его мама — светоч внутреннего тепла обращён в муки реальности. Незамутнённая чистота. Увы, силы не равны…
Дети латают дыры истершихся одежд взрослых, спешат на помощь зрелой разумности. Но будут ли они услышаны? Вопрос нам. Собравшимся у экранов.
!!!! И ещё. Удивительное дело. Своих детей бросают, чтобы воспитывать чужих. Отчего так? Зачем? От "большой и чистой любви"? Ну, не олухи ли?Дяди и тёти, взываю к Вам. Одумайтесь. Очнитесь. Придите в себя.